В российских предместьях появляются «телебашни» из прутьев и толпы марширующих снеговиков. А вечные ценности, как выяснилось, никак не конфликтуют
с недолговечными материалами. Ленд-арт на Западе уже клонился к закату, когда на Востоке, в калужской деревне Никола-Ленивец, проснулись дремлющие художественные силы. Разбудил их художник Николай Полисский, который, соединив конвертируемую ценность русского авангарда с народностью, принялся артельно творить непреходящие ценности из бренных материалов.
Настоящий ленд-артист рачителен в выборе материалов: надо отделить зерна от плевел и все, что не годится для хлеба, пустить на зрелища. В дело идет сухой тростник, солома, песок или, скажем, сосновые шишки. Недолговечность материалов вовсе не смущает автора, потому что бренность — принципиальное свойство произведений этого жанра, уподобляемых быстротечным явлениям природного чуда.
Земля и воля
Земля и творческая воля — это все, что нужно художникам ленд-арта (от англ. land — земля и art — искусство) для создания глубокомысленных произведений. Реальный пейзаж, природный, индустриальный и городской, они пользуют как изобразительное средство и собственно объект, придавая ему новые смыслы несколькими размашистыми штрихами. Это могут быть траншеи, вспаханные или выкошенные полосы в степи, запруды, землянки или, наоборот, — упаковка памятников архитектуры. Поскольку доставить публику в пустыню Невада бывает нелегко, да и насладиться шедевром в полной мере можно только с борта самолета, ленд-артисты иногда приносят «гору к Магомету». Например, рассыпают в песок или осенние листья прямо в музеях, как это делал Рафаэл Феррер в Нью-Йорке. Эскапады, акции и мистификации, призванные пробить брешь в какой-нибудь стене между разными мирами, — их любимое занятие. С них станется распахать кругами степь или засеять поле так, чтобы выступили некие «загадочные знаки внеземных цивилизаций». И пусть потом вокруг них хлопочут уфологи.
Ленд-арт начал разворачиваться в шестидесятых годах прошлого века именно в Америке, где еще оставались дикие ландшафты прерий и пустынь. Европа уже стала совсем рукодельной и из иллюминатора самолета напоминает вышивку на пяльцах.
Хотя на нашей шестой части суши и дикой природы, и ее даров всегда было в избытке, делать из этого добра художественные ценности никому в голову не приходило. С известной натяжкой, принимая к сведению непредумышленность эффекта, можно видеть грандиозное произведение ленд-соц-арта в подъеме целины или в бесхитростных пожеланиях счастливого пути, выложенных камнями на холмах и зеленых откосах вдоль железных дорог.
Ревизия отношений человека с природой, осмысление судеб цивилизаций и даже отношения с космосом — такой масштаб творческих задач диктует произведениям изрядные размеры, делая их недоступными посетителям галерей. Поэтому жизнь и смерть шедевра обычно документируется и остается в истории искусства в виде серий фотографий.
Мимолетные явления вечного
Николай Полисский начал свои акты творения на свежем воздухе со снеговиков. По признанию художника, обилие материала невероятно активизирует мысль. В деревне Никола-Ленивец из изобильного и податливого материала, который хрустел под ногами и использовался нерационально, он со своими сподвижниками художником Константином Батынковым и Сергеем Лобановым реализовал совместный проект: деревенские ребята слепили целый снежный народец из 220 персон, удивив себя и других. Со временем человеки начали подтаивать, стали различаться между собой, у каждого появилась личная судьба. Народ прожил всего месяц или чуть больше, но жизнь его была достаточно славная, о чем свидетельствует фотодокументация. Проект живет уже восемь лет, возобновляясь то в Москве, то в Питере на снежном шоу Вячеслава Полунина, и всех радует.
Артель Полисского работает на территории заповедника, а авторы рады, что их создания рождаются и умирают в экологическом порядке. В круг любимых материалов входят даже такие эфемерные, как огонь и свет, а смерть произведений часто происходит «на миру», в перформансах при большом стечении и даже участии публики.
