Совсем не страшный, абсолютно безопасный для здоровья, а потому не требующий вмешательства эскулапов диагноз был поставлен нами петербургскому обществу в предыдущем номере журнала. Дачемания – так называется хворь, которой страдает город вот уже 300 лет и три года.
И болезнь эта, если судить по растущим объемам загородного домостроения, только усиливается, что не может не радовать! Значит, сохраняется преемственность поколений. Значит, не прервется историческая нить, связывающая нас с теми бурными, насыщенными событиями временами, когда ботик Петра Великого шел наперекор невской волне к Финскому заливу.
– Вы куда?
– На дачу!
– Где собираетесь проводить выходные?
– На даче, разумеется!
– Поедем ко мне на дачу в Сарженки?
– Нет, лучше ко мне в Борисово, у меня и банька уже готова…
При этом под термином «дача» у наших современников разумеется как скромный домик из строганой доски со спартанскими удобствами, затерявшийся где-то на просторах дальнего садоводства, так и трехуровневый, отделанный мрамором коттедж, построенный по индивидуальному проекту в «золотом треугольнике» Курортного района, на берегу Финского залива. И это весьма символично! Между прочим, так было испокон веку. Дачами именовались и маленькие домики с мезонином или вовсе без оного, теснившиеся на узких улочках Петербургской стороны, и загородные усадьбы, получившие впоследствии почетный статус памятников архитектуры. С дачными проектами былых эпох мы и будем сегодня знакомиться.
Что стряпчему за счастье…
Не слишком богатые, стесненные в обстоятельствах петербуржцы, служившие в присутственных местах и министерствах, могли рассчитывать на скромные домики с маленькими палисадниками, на которых едва умещались пара-тройка кустов сирени. Строительство такого домика становилось делом всей жизни петербургского чиновника. Поступает наш герой (давайте назовем его Иваном Петровичем или по-старому – Иваном, сыном Петровым) в присутственное место на службу. Ему выдают в пользование скромную казенную квартиру где-нибудь на Гороховой, строго-настрого наказывая, что в случае потери места (по-современному – увольнения по собственному желанию или по желанию вышестоящего начальства) квартиру придется отдать преемнику. Что делает наш уважаемый Иван Петрович? Аккуратно ходит на службу, вздрагивая от всякого начальственного чиха, старательно переписывает бумаги и мечтает о собственном домике на Петербургской стороне. Откладывая с жалованья по нескольку рубликов, господин чиновник лет за пять–десять (все зависит от его экономности и размеров семейства) накопит на земельный участок. Где же он все это время проводит лето? Неужели на Гороховой? Нет! Иван Петрович с почтенным семейством снимает на лето дачу или «угол» возле Царского Села, или в Стрельне, или на той же самой вожделенной Петербургской стороне. Но что это за дача? Самая обыкновенная крестьянская изба с полатями, светелками, причелинами и традиционным орнаментом наличников в виде улыбающегося солнышка. Но иного нашему господину чиновнику и не надо!
«Какой-нибудь бедняк-чиновник, откладывая по нескольку рублей от своего жалованья, собирает небольшой капитал, покупает почти за бесценок кусок болота на Петербургской стороне, мало-помалу выстраивает на нем из дешевого материала деревянный домик и, дослужив до пенсиона и седых волос, переезжает в свой дом доживать век – почти так выстроилась большая часть теперешней дачной Петербургской стороны…» («Физиология Петербурга», 1845 год).
Наконец, земля (точнее, кусок болота) куплена – дело за стройматериалами. В складах на Крюковом канале наш Иван Петрович приценивается к дешевой доске и на телеге, которую тянут ленивые клячи, доставляет материал по Тучкову мосту на Петербургскую сторону. Здесь уже его болото кое-как присыпано дармовой землей, которую по заданию чиновника, за полтинник набрал тайком на соседней улочке мастеровой человек. Насыпается камень (фундамент), дюжие плотники начинают сшивать доску – ставить дом. Экономия в семье чиновника доходит до предела – всем надо платить, меньше полтинника никто не берет! Наконец дом поставлен. По сути дела это обычная крестьянская изба, «протыканная» тепла ради паклей и мхом, крытая все той же дешевой доской, которая начнет чернеть от первых же осенних дождей… Дом нашего героя, как и большинство соседних домиков, разросшихся, словно грибы после дождя, на узких улочках, холоден и неказист. Удобства – во дворе, вода – в колодце, что в конце улицы. Но как счастлив Иван Петрович: у него своя дача, где он живет на правах хозяина. Но насытиться сладкой дачной жизнью и похвалиться перед такими же стряпчими он едва успевает: пока строилась дача, подошло время выходить на пенсию. Надо освобождать казенную квартиру, грузить нехитрый скарб на ломового извозчика и брести на Петербургскую сторону…
