|
Сегодня вторник, 19 февраля, а значит, пришла пора познакомить вас с очередной страницей нашей «Летописи войны». Я хочу рассказать о такой не совсем раскрытой теме, как применение кавалерии на самой первой стадии военного лихолетья.
...9 мая любого года я пацаном приезжал к дедушке в одну из станиц Кубани. Нас было 7 внуков, и каждому дедушка вручал рубль, чтобы мы могли отметить праздник по своему усмотрению (тогда для нас и пара порций мороженого была настоящим праздником, нынешние дети это чувство уже утеряли). А после обеда мы обязательно садились в дедушкин «горбатый» «Запорожец» с ручным управлением, подаренный ему как инвалиду Великой Отечественной войны, и отправлялись на хутор к младшему дедушкиному брату, которого мы называли дядя Ваня. А поскольку у бабушки тоже был младший брат Ваня, дедушкиного мы называли дядя Ваня хуторской.
Обязательным атрибутом этого дня у дедушкиного брата было большое эмалированное ведро окрошки. Я не шучу, именно ведро литров на десять, потому что за столом собиралась много гостей. Мы как-то со своими троюродными братьями и сестрами поинтересовались у дяди Вани: почему именно окрошка? «Откуда я знаю, – пожал он плечами, – наверное, потому, что я сидел и рубал окрошку, когда Гришка (мой дедушка – прим. Ю.М.) прибежал и сказал: «В полдень будет важное правительственное сообщение. Война…».
Сколько дяде Ване хуторскому было в июне 1941 года? Двадцать два с копейками. Он был трактористом, и в военкомате его хотели определить в танковые войска, механиком-водителем танка. Но лихой казак не согласился с этим и напросился в кавалерию. С новобранцами провели неделю-полторы интенсивных тренировок (рубить лозу не так-то просто, как кажется на первый взгляд) и отправили в Подмосковье, где разворачивалась тяжелая битва за Москву. Так дядя Ваня попал в Отдельную кавалерийскую группу под командованием полковника Льва Доватора.
Случилось это как раз накануне знаменитого рейда группы Доватора по бездорожным лесисто-болотным районам Смоленщины. «Мы еще шутили, что не успели, мол, фрицы даже письма в Германию написать, что теперь их будут бить казаки», – рассказывал дядя Ваня.
– А что могли коники сделать против танков? – не унимались мы. – Танк ведь железный, его шашкой не порубишь!
– Эх, пацаны, почему у вас, если война, так сразу танки? Да фрицы даже не успевали в эти танки садиться, как мы на них обрушивались. Бывало в одних портках из хат выбегали, а тут и мы!
– Дядя Ваня, да что ж шашка может сделать против автомата или пулемета?
– Да они просто не успевали за автоматы хвататься. И потом, думаете так легко из автомата по всаднику попасть? Мы же на полном скаку! А танков там почти и не было – часто болота были просто непроходимы, да и лесных дорог было раз-два и обчелся, тем более для тяжелой техники…
И потом у нас была специальная тактика: в населенные пункты мы обычно врывались глубокой ночью или под утро. Когда фрицу успевали поднимать тревогу, а чаще всего мы сминали их в несколько минут. В общем, покрошили гитлеровцев немало. Нашему командиру, Льву Михайловичу, после этого рейда генерала дали. Но он не загордился, как был простой, так и остался.
– А часто вы его видели?
– Да почти каждый день. Как только где расположимся на отдых, так командир и идет. Лично проверяет, как охранение выставили, задали ли лошадям корма, нет ли среди нас лесовиков…
– Каких еще лесовиков?
– Таким словом называли тех, кто не любил ухаживать за собой, не брился по неделям. «Боец всегда должен быть опрятен, выбрит, по возможности подшит», – повторял Лев Михайлович. И сам в этом был примером, не помню, чтобы он появился перед нами хотя бы с трехдневной щетиной…
Этот рейд очень сблизил нас, и бойцов, и командиров. А главное мы силу свою почувствовали. Как и фашисты нашу. За голову генерала Доватора фрицы положили специальную награду. Сначала 10 тысяч рейхсмарок, потом все больше и больше. Уже и не помню, дошло ли дело до 100 тысяч, но разве дело в цене? Не нашлось ни одной такой гниды, которая бы выдала немцам, где находится Лев Михайлович…
|
